Наследие Леви Бобохонова

Посвящается 150-летию выдающегося хафиза-музыканта и певца

История музыкальной семьи Бобохоновых тесно связана с Благословенной Бухарой и с Эдемом Востока – Самаркандом, вклад которой в сокровищницу музыкальной культуры Средней Азии является эпохальным и поэтому бесценным для нас и будущих поколений.
Началась она с творчества непревзойденного исполнителя бухарского Шашмакома Устода Леви (Левича) Бобохонова, служившего на рубеже XIX– XX вв. во дворцах эмиров Сеида Абдулахад-хана и его сына Сеида Алим-хана, которому в этом году исполнилось бы 150 лет со дня рождения.
Творческое наследие певца, сохранившееся в начале 20 века, благодаря граммофонной записи, сыграло огромную роль в изучении бухарского Шашмакома в истории музыкальной культуры региона. Его наставническая деятельность на стыке двух веков, связанная с устной передачей традиций народной музыки молодому поколению, стала гарантией для появления целой плеяды первоклассных певцов в Таджикистане и Узбекистане.

Важно и непосредственное участие Леви Бобохонова в одной из первых попыток нотирования среднеазиатской народной музыки, которое стало толчком для будущих поколений музыкантов и музыковедов претворить в жизнь мечту многих певцов Шашмакома, в частности Юнуса Раджаби, записавшего узбекский вариант, Бобокула Файзуллаева — таджикский, а в конце 20 и начале 21 веков Ари Бобохонова — исходный бухарский. Вклад Леви Бобохонова в развитие искусства Шашмаком был оценён и отмечен в 2013 году в Нью-Йорке на втором международном фестивале Shashmakom Forever, в рамках которого была проведена научно-практическая конференция, посвященная 140 летию великого Хофиза.
Сохранившиеся фотографии Леви Бобохонова донесли до нас моменты из его жизни, в которых Устод запечатлен во время записи на граммофон его сольного выступления, с ансамблем музыкантов, а также на свадебной церемонии. Благодаря этим фотографиям мы имеем возможность реконструировать эпоху, среду, в которой жил и творил великий певец, а также его связи с коллегами и учениками, понять каким он был человеком и артистом.
Но в начале немного истории…
В музыкальной культуре таджиков и узбеков, среди которых жили евреи, этот вид народного творчества занимает огромное место. И жизнь бухарских евреев невозможно представить без народной музыки в форме Шашмакома – вокально-инструментального творчества. Наши люди на протяжении многих веков с ним рождались, росли и чем старше становились, тем больше им раскрывалась его особая мелодичность, красота и глубина мысли, выраженная в мастерстве певцов и музыкантов. Серьёзные по содержанию макомы исполнялись в кругу семьи и друзей во время застолья по случаю праздников и торжеств. Без преувеличения можно сказать, что многих представителей бухарских евреев природа наделила замечательным талантом песнопения.
Даже в наше почти фантастическое время развития технологий стоит прийти в общинную синагогу, чтобы услышать прекрасные, естественно звучащие без поддержки микрофонов, голоса прихожан! Само существование наших людей, на протяжении многих веков разбросанных по региону, определялось верой в Бога, службой в синагоге и верностью традициям предков. Священные писания были для них не только морально-этическим ориентиром в жизни.
В древних литургических текстах евреи в Средней Азии черпали вдохновение для творчества в народной музыке, в частности в Шашмакоме, танцах созанда, в поэзии, а также в художественных ремёслах и т.д. Они под мелодии Шашмакома, отвечающие их духовным потребностям, молились, распевая тексты из священных книг.

Что же способствовало появлению музыкального феномена – Шашмакома в Средней Азии?
Ответы мы сможем найти в дошедших до нас памятниках искусства, если мы обратимся к древней истории Средней Азии.
Археологические раскопки в регионе в XX веке свидетельствуют о высоком уровне музыкально-танцевального искусства в эпоху античности и раннего средневековья. Известный таджикский учёный Бободжан Гафуров в своей монографии «Таджики», опираясь на археологические находки, персидские и китайские письменные источники, пишет: «Жители Согда…. славились не только высокой культурой танца, но и музыкой. Известны названия десяти бухарских музыкальных инструментов. Существовали песенные н танцевальные мелодии».
Николаю Гнедичу, поэту и переводчику начала XIX века, принадлежат такие строки: «Священная арфа Давида сильнее его трона. Вслух миру царя она славу гремела…» Давидова арфа, пришедшая в Среднюю Азию, изображена в образах арфисток на росписях интерьеров монументальных сооружений Пенджикента и Афрасиаба (Самарканд), датированных V–VI веками нашей эры. Впоследствии при правлении династии Саманидов – предков таджиков (819–1005) – были возрождены персидские культурные ценности в поэзии и литературе на фарси.
При дворе Саманидов в середине девятого века служил великий поэт А. Рудаки – основоположник таджикско-персидской литературы, родившийся в местечке Пандж Руд под Пенджикентом, был известен не только как талантливый поэт, но и как замечательный певец народной музыки и искусный музыкант, играющий на струнном инструменте руд. Саманидская эпоха, длившаяся почти 200 лет, дала миру известных персоязычных поэтов, среди которых были Рудаки, Шахид Балхи, Мансур Дакики, Абулькасим Фирдауси, Омар Хайям, Джалаладдин Руми, Саади Шерози, Хафиз Шерази и др. Поэтические строки в форме газелей и рубаи этих авторов, многие из которых практиковали суфизм, и легли в основу многих текстов макомов на музыку неизвестных авторов, пришедших из глубин веков.

В средневековых бухарских миниатюрах (XVI – XVII вв.) также встречаются изображения сцен с музыкантами во дворцах высокопоставленных особ. Дворцовая музыкальная жизнь не прекращалась и в XVIII веке, и есть cведения, что тогда тоже были замечательные певцы.
Во второй половине XIX века музыкально-танцевальная жизнь в Бухаре была отмечена деятельностью целой плеяды искусных знатоков и исполнителей Шашмакома из среды бухарских евреев: это и Борухи Калхот, Йосеф Гургов и Довид Иноятов которые вместе с не менее талантливыми народными певцами из среды таджиков и узбеков, выступали во дворцах эмиров. Одной из самых ярких звёзд на небосклоне бухарского Шашмакома было имя Леви (Левича) Бобохонова, придворного певца, творческое наследие которого сформировало не одно поколение талантливых певцов Узбекистана и Таджикистана.

Устод Леви Бобохонов – Соловей бухарского Шашмакома

Бухара, столица эмирата. 1873 год… Какой была благословенная Бухара – город учёных, поэтов и музыкантов, когда родился музыкальный самородок – Леви Бобохонов? В течение многих веков сюда вели все дороги: с севера – Российской империи, с юга – Афганистана и стран Ближнего Востока, с Запада – Британской империи и с востока – Индии и Китая. На главной площади Регистана тогда можно было встретить торговцев со всех концов мира: русских, индусов, турок, англичан и т.п. с лавками, торговавшими фабричными тканями, специями, изделиями из меди и железа, а также привозным чаем и сахаром.
Вся эта многоязычная публика, временно останавливающаяся в многочисленных, разбросанных по всему городу караван-сараях, мирно сговаривалась с таджиками, узбеками, евреями – коренными жителями города – в торговых центрах с местными названиями Токи Заргарон, Токи Тельпакфуруша и др., приобретая знаменитые бухарские ковры, шуршащие шелка, бархатные золотошвейные халаты, удивительной красоты ювелирные изделия из золота и серебра, мебель и предметы быта из дерева с изящной резьбой и росписью.
В семье Бобохона Ошмо (1854-1914) по велению небес рождается сын, которого нарекли красивым и ко многому обязывающему именем Леви. Отец, красильщик тканей, славился в общине весёлым нравом и любовью к народной музыке. В его роду было много одарённых и славных музыкантов и певцов, наиболее известной среди них была созанда Малкои Ошма. В родительском доме родителей Леви также росли и воспитывались другие дети: Юови Ошма, известный тем, что играл на дойре и пел в ансамбле с братом Леви, и сестра – Булори Ошма, талантливая созанда под именем «шишахон», обслуживающая в женской половине дворца мать эмира – Эшон Ойим.
Уже в ранние детские годы у Леви проявились музыкальные способности: он любил петь и играть на дойре, а к 12 годам он уже участвовал в выступлениях ансамблей известных певцов, подыгрывая им на дойре. Восходящая звезда, научившись играть на тамбуре – одном из важнейших инструментов в исполнении классической музыки и освоив манеру исполнения различных циклов бухарского Шашмакома, стал выходить на публику, чем привлёк к себе внимание не только слушателей, но и певцов.
В те времена специальных школ по обучению Шашмакому не было, и знания традиционно передавались по принципу из уст в уста – от учителя к ученику. В двадцатилетнем возрасте, в 1893 году Левича едет в Чарджоу учиться у известного народного певца Ходжихона, который знакомит ученика с разными формами макомов и стилями исполнения. Вернувшись в Бухару в 1894 году, он оказался в окружении больших знатоков-исполнителей классического Шашмакома: Ота Джалола-чала, Кори Камола, Довидча и Юсуфи Гурга и др.
По признанию внука Ари Мушеевича, дед Леви Бобохонов оттачивал своё мастерство под руководством великого певца Ота Джалола-чала Насырова — «учителя и главы бухарской школы макомата», покровительство которого способствовали дальнейшему расцвету творчества молодого певца в сложной регламентированной обстановке дворца эмира.
Леви Бобохонова недаром называли «певцом его величества»; слава об исключительных талантах певца и инструменталиста Леви Бобохонова быстро распространилась по городам Кармине, Самарканду, Худжанду, Ташкенту и Коканду. Завоевав любовь народа, он получил ласкательное имя Левича Бобохонов и с разрешения повелителя также обслуживал свадьбы и торжественные мероприятия высокопоставленных особ, приближенных к эмиру.
По свидетельству потомков, Левича был также широко известен и в еврейских общинах разных городов Бухарского эмирата как замечательный хазан – исполнитель субботних и праздничных религиозных песнопений.
В начале XX века песенно-музыкальная традиция Шашмакома привлекла внимание не только русских, но и европейских этнографов-исследователей традиционной народной музыки. С изобретением граммофона появилась возможность записи песен известных певцов в разных уголках мира, в том числе и в Бухаре. В 1909 году по инициативе английского акционерного общества «Граммофон» через её филиал в Риге «Пишущий Амур» были записаны на тридцати грампластинках музыкальные произведения Шашмакома в исполнении Леви Бобохонова.
После установления советской власти в Бухаре в 1921 году Ота Джалолом-чала была впервые открыта Восточная музыкальная школа, в которой преподавал Леви Бобохонов, передавая свои знания молодому поколению. Занимаясь педагогической деятельностью, он щедро делился с учениками своими знаниями и буквально взлелеял целое созвездие талантов из семей Толмасовых, Муллокандовых и Зеркиевых.
Впоследствии эти певцы сыграли огромную роль в советский период развития Шашмакома и получили признание публики в Таджикистане и Узбекистане. Леви Бобохонов также принимал непосредственное участие в инициативах, связанных с изучением, популяризацией, а также развитием бухарского Шашмакома. В 1923 году Виктором Александровичем Успенским, музыкантом и этно фольклористом, была сделана первая попытка нотированной записи Шашмакома при участии Леви Бобохонова и его мастера-учителя Ота Джалола-чала Насырова, впоследствии опубликованной в 1924 году.

Переезд Леви Бобохонова в 1923 году в Самарканд (по неподтверждённым причинам) позволил ему принять активное участие в выступлениях с концертами в клубах и так называемых красных чайханах, в общественных мероприятиях революционной власти. Зарождающаяся культура с её новшествами не коснулась великого Устода, он в своём творчестве строго придерживался традиций старой классической школы. Здесь, в Самарканде, он сблизился и разделял дружбу с Садриддином Айни, основоположником таджикской литературы советского периода, который распознал в Леви великого мастера Шашмакома.
Семейная жизнь Леви Бобохонова была довольно типичной для многих евреев Средней Азии своей многодетностью, регламентированной законами Торы. Он был женат на Яфе Иноятовой (1883–1965), и существует предположение, что она, вероятно, была из семьи известного певца Давида (Довидча) Иноятова (1863–1917).
У Леви и Яфы в начале совместной жизни рождались только дочери. Их было семеро красавиц, после которых на свет появились и сыновья, продолжившие наследие своего отца и прославившиеся в искусстве бухарского Шашмакома. Несмотря на рано оборвавшуюся жизнь, Леви Бобохонов всё же сумел сыграть огромную роль в развитии музыкальных способностей у своих сыновей.
Александр Джумаев, известный музыковед и культуролог в своём исследовании, посвящённом творчеству великого певца, пишет, что: «…жизнь и творчество Леви Бобоханова – яркая страница в анналах музыкальной культуры Центральной Азии, Таджикистана, Узбекистана и бухарско-еврейского народа». Удивительная личность Леви Бобохонова, сумевшего отстоять свою веру, проявленная им стойкость в жизни перед лицом возникающих трудностей, связанных с революцией и социальными переменами в обществе, его яркое музыкальное творчество, в котором выразилась непоколебимая любовь к Шашмакому продолжают вдохновлять поколения музыкантов, поэтов, режиссёров, композиторов и художников на создание оригинальных произведений.
В 1999 году в Нью-Йорке режиссёром Борисом Катаевым был поставлен спектакль по поэтической пьесе Ильяса Маллаева «Левича Хофиз», в котором были задействованы многие известные профессиональные певцы, артисты, а также актёры-любители. Наряду с традиционной музыкой Шашмакома в спектакле прозвучали попурри из произведений Народного артиста Таджикистана Яхиэля Сабзанова. Всемирно известный художник театра Иосиф Юсупов создал для спектакля прекрасное художественное оформление сцены и костюмов для артистов. Театральная постановка «Певец его превосходительства» имела огромный успех на сцене Queens Theatre.
С тех пор прошло 20 лет и Борис Катаев решает показать этот спектакль на экране в форме фильма, чтобы продлить жизнь этого много значащего представления в истории культуры евреев Средней Азии для будущих поколений.

Зоя БОРУХОВА, искусствовед, Торонто

Продолжение следует