Интервью с очевидцем израильской трагедии Мариком Ядгаровым
Мы встретились с Мариком Ядгаровым на фандрейзинге, где он выступал как свидетель кошмара, в который ХАМАС ввергнул Израиль, показав миру свой звериный оскал и омерзительную суть, свою смертельную ненависть к мирным людям, праздновавшим день дарования Торы.
В голосе Марика звучало страдание от горя, причиненного этой страшной трагедией. И слушая его повествование, я вспомнил известный фильм Элема Климова «Иди и смотри», название которого навеяно мотивами Апокалипсиса:
«И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвёртого животного, говорящий: «Иди и смотри».
И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним;
И дана ему власть над четвёртою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными».
ИЗРАИЛЬ, 1993-й год
Уроженец Ташкента, Марик Ядгаров репатриировался в Израиль вместе с родителями, Юрием и Розой Ядгаровыми в 1993 году. Они обосновались в Офакиме — городе, основанном в 1955 году в рамках программы освоения и заселения северной части пустыни Негев. Он находится в 24 км к западу от Беэр-Шевы и в 40 км от границы с Газой.
В Офакиме проживала сестра матери, Дора Якубова, уроженка Маргилана. Поэтому новоприбывшие выбрали именно этот город, чтобы быть всем вместе.
- Мне было 18 лет, и я для себя открыл страну, о которой мечтали мои родители, — начал свой рассказ Марик. — Я служил в ЦАХАЛ два года. Потом учился на повара, стал работать по этой специальности. Позже подался в службу охраны и некоторое время даже работал в Москве.
- Сколько бухарских евреев проживает в Офакиме?
- Думаю, более 500 человек. У нас две синагоги. Мы жили спокойной, размеренной жизнью в своей квартире, которая находилась на первом этаже. И родители чувствовали себя, словно в своем дворе: окна выходили с одной стороны на палисадник, а с другой — на садовый участок, в котором они возились, пока не состарились. Одним словом, все складывалось хорошо, и ничто не предвещало беды.
ЗВЕРИ
- Расскажи об этом черном дне, изменившем ход новейшей истории Израиля.
- 7 октября, 6.30 утра. Шаббат. Праздник!.. День дарования Торы…
Многие пошли молиться. Мои родители еще спали. Я проснулся от рёва мотоциклов, треска автоматных очередей и никак не мог понять, что происходит. Сирена!.. Мы живем на окраине города, в окружении поселений кибуцев и машавим, птицефабрики, виноградных и цитрусовых ферм.
Показалось, идут учения. Посмотрел на небо. Вышел на улицу. Люди в масках, вооруженные до зубов, с двумя-тремя автоматами на плечах.
Обеспокоенный, я сразу же вернулся в дом и попросил отца быстро одеться и подготовить больную маму, чтобы мы успели спуститься в бомбоубежище. Я ему сказал: в городе террористы – они стреляют во всех подряд. Отец не стал задавать вопросы. Он попросил меня пойти в бомбоубежище первым и приготовить для них места. - Сколько лет родителям?
- Маме 81, а папе 78… Было… Я отправился в бомбоубежище, и за эти секунды террористы окружили весь дом. В убежище уже находились наши соседи, в основном люди пожилые, человек десять. Кто-то плакал, все тряслись от страха. Мое появление вселило в их души надежду.
Я открыл дверь, чтобы вернуться домой и забрать родителей. Но не успел. Они столкнулись лицом к лицу с террористами прямо у крыльца, и по ним разрядили всю обойму автомата. Меня трясло с каждым выстрелом, словно стреляли в меня самого! Мне не хотелось в это верить. На моих глазах убили папу и маму! Я кричал от боли! Хотел рвануть к родителям, чтобы помочь или умереть рядом с ними! На мой крик вышла из бомбоубежища соседка Рая, и, схватив меня за рубашку, силой заставила вернуться в укрытие.
«Ты им ничем уже не поможешь!» — сказала она мне. И пока мы спускались в убежище, нас приметил террорист и бросился за нами вслед. Я почти успел закрыть за собой тяжелую, двухтонную железную дверь, но его автомат застрял в щели. Ещё чуть-чуть, и он смог бы пройти в убежище! Но Хашем мне дал силы, и я смог задвинуть засов, а его автомат соскользнул с железной двери, и мы оказались в относительной безопасности. - Почему относительной?
- Потому что араб стал кричать «Аллаху акбар!», и на его крики собрались другие террористы. Они хотели взорвать наше убежище. Но не смогли. Потом они увидели на крыше дома вытяжку и стали бросать в нее гранаты, почти разрушив ее. Нам почти перекрыли кислород. Стало душно, многие задыхались. Я увидел в ведре ржавую воду, попросил всех намочить свои рубашки или платки, прижать к носу и дышать через ткань, чтобы как-то противостоять наполнившему наше помещение углекислому газу. К этому времени подоспела местная полиция и стала стрелять по террористам, но силы были неравные. Полицейские погибли… Все!..
- Телефоны работали?
- Нет, таковы условия бомбоубежища. Чтобы никого не нашли по локации.
- И сколько часов вы находились в бомбоубежище?
- Восемь с половиной часов! До 3 часов дня!
- Три четверти суток вы ждали помощи от солдат
ЦАХАЛ? - Да. Мы дождались солдат Армии Обороны Израиля. Они приехали в Офаким и ходили по улицам, извещая жителей через мегафоны, что прибыли, чтобы найти всех, помочь тем, кто выжил, и просят спрятавшихся выйти из укрытий.
Один из них подошел и к нашему бомбоубежищу. Признаться, я не сразу поверил ему: среди террористов было немало таких, кто владеет ивритом. Тогда я обратился к солдату, чтобы он поговорил подольше, и я удостоверился, что за дверью стоит наш освободитель, а не враг. - Что он сказал?
- «Мы — солдаты ЦАХАЛ! Мы любим вас! Мы с вами! Мы — ваши братья! Мы с вами! Выходите! Не бойтесь!..» И тогда, набравшись мужества, я открыл тяжелую дверь, и мы стали выходить по одному, с опаской, на улицу. Солдаты нас радостно приветствовали, сразу же нам раздали бутылки с водой, обнимали, подбадривали, как могли…
Но мне было не до этого. Надо найти моих родителей. С тяжелым сердцем направился к дому, где на крыльце я увидел их в последние минуты их жизни. На этом месте – только кровь. Их тела перенесли в другое место.
Я спросил офицера: - Где мои родители? Я должен увидеть их в последний раз!
- Тебе не надо их видеть. Запомни их улыбающимися при жизни! — сказал мне офицер.
Я настоял на своем. Он посмотрел мне в глаза, и… стал плакать, словно убили его родителей. Тогда меня подвели к месту, где лежали жертвы террора. Солдаты тоже не хотели меня пропускать, просили остановиться, поберечь себя… Но я был непреклонен. - Ты смог проститься с ними?
- Да. Но это страшная картина, которая никогда не сотрется в моей памяти и будет вечно стоять перед глазами… (пауза). Эти звери надругались над телами двух беззащитных, старых людей… Маме выкололи глаза!.. Отцу ножом вспороли живот… Рядом с ними лежали два посоха. Свидетели всего ужаса, который произошёл в моё отсутствие.
С ВРАГАМИ НАДО БЫТЬ ЖЁСТЧЕ
Онемевший от горя и слез, Марик Ядгаров шел по родному городу, в котором лежали трупы людей и собак, кровь, кровь, кровь…
Потом он долго не выходил на связь, ни с кем не хотел общаться. Почти полтора месяца. С ним связывались только близкие друзья по Ташкенту, и они его поддерживали, как могли.
- Как ты думаешь, несет ли ответственность лично Биби Нетаньягу за эту бойню, учинённую ХАМАС в тот страшный день? – спросил я Марика.
- Нет, не несет! – уверенно отметил Марик.
- Почему?
- Потому что он – лучший премьер-министр Израиля за всю историю страны, в которой я живу 30 лет! Все это заговор левых политиков, которые могли пойти на любое предательство, чтобы свергнуть его. Был праздник – священный день дарования Торы еврейскому народу – Симхат Тора. Правые силы – патриоты страны. Только левые, которые строят из себя добрых самаритян, любящих арабов, могли пойти на этот шаг. Кстати, некоторые из них тоже пострадали во время резни в кибуцах.
- Знаете, что сказал предводитель палестинцев сектора Газа, изверг Яхья Синвар, которого когда-то выпустили из израильской тюрьмы? Что евреи слишком сентиментальны, чтобы победить их.
- Да, надо с врагами быть жёстче. Израиль на войне все эти 75 лет…
- Марик, твое выступление и фильм, показанный на фандрейзинге, произвели сильное впечатление на всех в зале. Как ты оказался в Нью-Йорке?
- Генеральный директор Всемирного Конгресса бухарских евреев Иегуда Блой, по инициативе раввина Ицхака Воловика, позвонил мне и предложил выступить на благотворительном ужине в Нью-Йорке. Мне хотелось быть здесь, потому что у меня много родственников, которые окружили меня вниманием и заботой. Я первый раз в этом городе, который произвел на меня хорошее впечатление, так как здесь много бухарских евреев, родных лиц. Мои родственники организовали мне также поездку в Майами. Спасибо! Поэтому я благодарен всем, кто вспомнил меня, дав силы, чтобы слегка отойти от боли.
- Кто с тобой связывался в те первые дни, после 7 октября?
- Со мной связался юрист Конгресса Эдди Мордухаев, который после трагедии был постоянно со мной на связи, когда я находился в Рамле. Более того, именно он вместе с Давидом Хияевым, лидером общины бухарских евреев Офакима, оказали мне содействие в скором захоронении моих родителей в городе Холоне. Это было своевременно, так как было много похорон в те дни. И я бесконечно благодарен Конгрессу бухарских евреев за эту поддержку.
Раввин Барух Бабаев из Нью-Йорка постоянно звонил мне, успокаивал как мог. Я не мог говорить, только слушал. И лишь спустя некоторое время после трагедии, я сам вышел на связь, почувствовал, что могу общаться с людьми. - Какие чувства ты испытал в тот вечер, когда оказался в нью-йоркском ресторане Da Mikelle Illagio среди сочувствующих тебе людей?
- Мне было приятно ощутить их теплое отношение ко мне. Словно они все мои родственники. Повторяю, что первое время я вообще не мог говорить. У солдат своя война — они на фронте, на передовой. А у меня своя война, в тылу. И мой долг – рассказать всему миру о зверствах арабских террористов, которые были совершены на моих глазах. Мы проиграли битву, но выиграем войну!
- Обязательно!
Перед своим вылетом в Нью-Йорк я успел закончить памятник родителям на кладбище в Холоне. И мне помогли в этом тоже родственники, друзья, которым я бесконечно благодарен. - Что ты думаешь делать, когда вернешься?
- Работать, как работал. Буду участвовать в качестве волонтера, помогать семьям погибших за Израиль солдат. Много пострадавших… Хочу жениться, создать семью.
- Ты всё один?
- Так получилось. Я жил со стареющими родителями в Офакиме, и не все девушки, с которыми я встречался, соглашались жить там. А я… Я не мог оставить родителей одних или поместить их в дом для престарелых. Я же единственный сын. Нас так воспитывали: модару падар – яктаян!
- О чем ты мечтаешь, Марик?
- Мечтаю?.. Хороший вопрос. Чтобы у меня родились мальчик и девочка, которых я назову именами своих родителей: Розой и Юрием Ядгаровыми. Чтобы память о них была вечной в именах внуков.
- Кстати, твоя фамилия означает «память» — ёдгор.
- Правда? – оживился Марик. – Я не знал. На иврите, «ядгар» переводится как «живущая рука», рука, которая побеждает и идет вперед.
- Дай Бог, чтобы твои мечты сбылись, и Его рука разрубила на части тех, кто покушается на Израиль, а дети твои носили имена своих предков, великомучеников.
- Амен!
Рафаэль Некталов. Фото из архива М. Ядгарова и интернета