Давайте улыбаться и радоваться!
В эти дни отмечает свой юбилей Владимир Давтян- музыкант, певец, композитор, аранжировщик, поэт, автор видеофильмов и музыкальных шаржей. Он пользуется огромной популярностью в общинах бухарских евреев США, Израиля и Узбекистана.
Его творчество многогранно. Вклад в современную музыкальную культуру бухарских евреев достоин особого исследования. Давтян активно сотрудничал с талантливыми певцами и композиторами, и в результате появилось немало замечательных песен, которые популярны и по сей день.
Для меня он – сын Ташкента, того города, который я застал в 70-е годы прошлого века и который мне дорог, ибо в нем соединились качества, определявшие культурную столицу Узбекистана: интернационализм, дружелюбие, гостеприимство, любовь к музыке, юмор, ироничность, анекдоты, смешные афоризмы.
История его жизни – это своего рода путеводитель по музыкальному Ташкенту. Этот город всегда занимал в сердце и творчестве Давтяна особое место. Здесь он родился, отсюда эмигрировал, помнил Ташкент, находясь в Тель-Авиве и Нью-Йорке, чтобы вновь вернуться на родину и продолжать творить и дерзать.
У истоков
Рафаэль Некталов: — Как все начиналось? Итак, далекий, холодный, зимний Ташкент 1954 года…
Владимир Давтян: — Да, моё сопливое детство пришлось на первые годы хрущёвской оттепели в столичном Ташкенте. В 1948-м году, после войны папа приехал в Ташкент, женился и построил дом. Это был Второй экскаваторный тупик на улице Карла Маркса. В семь лет — школа, октябрёнок, улица, футбол, самокаты, рогатки. Ели всё, что растёт на улицах и во дворах. Папа, как бывший крестьянин, выращивал во дворе всё, что можно: фрукты, овощи и даже мочалку, но это отдельная тема.
В 1965-м в нашем тупике построили пятиэтажное здание музыкальной школы имени Успенского. Мои родители решили, что я должен быть музыкантом и пригласили Наума Ефимовича Повера, «крутого» педагога, меня прослушать.
Я застал этого маститого музыканта и педагога моих многих друзей по Ташкентской консерватории.
Он тут же определил, что я должен быть скрипачом. И началось — гаммы, арпеджио, этюды Ридинга, но вскоре всё это закончилось. Оказалось, что улица была для меня дороже. Папа «расхерачил» скрипку об пол и сказал, что из меня чалавек не выйдет.
Представляю сколько армянской экспрессии было в этом слове! Дома говорили на родном языке родителей?
Да, я понимал многие слова, но говорил только по-русски.
1966 год, землетрясение. Меня отправляют в Армению, на папину родину, в город Кафан (село Вачаган). В 12 лет я заговорил на армянском (на зангезурском диалекте). Закончилось лето, я возвращаюсь в шестьдесят четвёртую школу и через пару лет меня торжественно исключают из пионэров. Закончив восьмой класс, я иду учиться в вечернюю школу, а чуть позже начинаю работать на авиационном заводе имени Чкалова.
Кем?
Меня взяли художником (рисовать я тоже умел). А потом, через год, стал контролёром по монорельсам, это то, на чём двигаются закрылки.
Под влиянием «Битлов»
В 1968 году, к нам из Армении приезжает мой двоюродный брат, и сидя во дворе, он по радио ловит «Голос Америки». В эфире несколько раз гоняют песню Beatles «Can’t buy me love». Она сильно изменила мои музыкальные приоритеты, всерьез и надолго.
Потом стали собираться с друзьями то во дворах, то в клубах и бренчали на гитарах хиты наших кумиров. Конечно первые были «Битлы», а потом все остальное –»Chicago», «Queen», «Blood, sweat and tears» («Кровь, пот и слезы»), ну и многое другое из музыки американских, британских, чешских и польских групп.
Это уже были 70-е годы.
Да, Тогда в Ташкент приезжал чешский «Луна-парк», и мы там подрабатывали, а в свободное время, с нашими чешскими ровесниками мы собирались и что-то играли.
Тогда стали зарождаться первые самодеятельные и полупрофессиональные вокально-инструментальное ансамбли.
Да, во Дворце культуры Тракторного завода мы создали большую и серьёзную группу, со струнными и духовыми музыкальными инструментами. На одном из концертов присутствовал композитор Эдуард Каландаров – один из первых пионеров эстрадной музыки Узбекистана.
А что с учебой? Это было связано с музыкой или…
Поступаю в театральный институт. Новые друзья, новые тусовки, театр «Ильхом». Моим педагогом по актерскому мастерству и режиссуре была Вера Николаевна Сундукова, (ученица самого Товстоногова!), которая часто говорила: «В вашей работе всегда должны быть поэзия и юмор». Я это запомнил на всю жизнь. Но свою группу «Цитадель» я никогда не бросал и не распускал.
Дальше армия. Служил в Ташкенте, в музыкальном взводе внутренних войск под управлением Икрамджона Буранова.
Повезло. Многие мои друзья-музыканты мечтали о такой службе.
Сказать, что я горжусь этим периодом? Нет! Просто потерянный год. Приходилось петь и играть дурацкие патриотические песни. Охранять оружейные склады и ходить на зоне в караул – все это было вообще не для меня.
Демобилизовался самым последним, потому что сидел на губе за побеги на волю. После армии снова музыка, группа «Лехаим» («За жизнь»). В группе появился новый гитарист Валера Казиев, с которым мы сотрудничаем по сей день, и певица Марина Резникова, которая потом стала моей женой (Марина Давтян).
Судя по девичьей фамилии из наших.
Да. Ашкенази. Жил нормально. Зарабатывал деньги на тусовках и на свадьбах армян и европейских евреев.
Новый поворот
Вскоре на нас обратил внимание деловой бухарскоеврейский парень Руслан Шахмуров и предложил работу в ресторане «Саёхат». Это было началом нового периода в моей жизни.
Почему?
Про работу в «Саёхате» можно снять многосерийный фильм. Это был бы американский боевик с музыкой, драками и разборками. Но позже я напишу песню и сниму клип, который назывался «Жёнушка – пантера», где я вкратце описал ту атмосферу.
В 1983-м году у меня родилась дочь. И это стало главным событием моей жизни того времени.
Я тебя видел в ресторане Дома кино. Туда не всех брали на работу, публика была элитная.
На самом деле, там я сотрудничал с очень хорошими музыкантами, которые на меня тоже оказали свое влияние. В 1989 году, когда война в Афганистане закончилась, я написал песню на стихи Евгения Евтушенко «Афганский муравей». А до этого вышел мой первый виниловый миньон. Потом фирма «Мелодия» выпустила диск под названием «Я в этот мир пришёл».
В те годы я начал сотрудничать с ещё одним талантливым парнем, Юханом Бениаминовым. Он был одним из трёх гитаристов, которые записывали песню «Афганский муравей», где он великолепно сыграл своё соло. А в ставшей популярной песне «Баба Граня» он прекрасно исполнил роль моего напарника.
Дорогами эмиграции
Помнится, ты и Юхан были одними из первых, кто попытал счастья работать за пределами СССР.
В 1990-м году Виктор Логай вывез меня и Юхана в Болгарию (мы работали раздельно), а в 1991-м в Италию. На меня это произвело колоссальное впечатление. Но надо было возвращаться. К этому времени Советский Союз уже развалился. Началась массовая иммиграция. Родные моей жены переехали в Израиль.
Ну и ты с ними?
Не совсем. В то время бывший ташкентский бизнесмен, а потом и президент Международный Армянской Ассамблеи Серж Джилавян устраивал в Москве большие тусовки. Он познакомил меня с Ириной Отиевой, с Евгением Петросяном, с Юрием Антоновым и Ольгой Кормухиной. Серж помогал и содержал очень многих: митрополита Алексия Второго, мэра Москвы Лужкова и других, нужных ему людей. Он крутил тогда большими деньгами, помог с квартирами многим родным и близким и даже купил боевой самолёт для армян Карабаха.
В 1992-м году мы из Москвы переезжаем в Хайфу и с помощью Сержа Джилавяна открываем первый в Израиле армянский ресторан, который был назван именем его дочери «Гоар». Это был первый в моей жизни частный бизнес. Народ пошёл, в основном это были выходцы из Советского Союза: горские и грузинский евреи, местные армяне и бывшие ташкентцы. В этом ресторане мы оборудовали сцену, и со мной на ней выступали музыканты: Ашот Давтян из Тбилиси, Вартан Амиран из Еревана, Леонид Ованесян из Коканда, ну и мы с Мариной. Особенно ярко запомнился 1994-й год.
Чем?
В Новый год Серж приехал в Хайфу, чтобы 4-го января устроить мне торжественные крестины. В мои 40 лет я был крещён в Иерусалиме, в самой главной армянской апостольской церкви.
А до этого был просто армянин.
Да. В том же 1994-м, Олег Штейнберг (тоже бывший ташкентский), в день венчания Аллы Борисовны Пугачёвой и Филиппа Киркорова, пригласил их на ужин в мой ресторан. Хорошо посидели, а когда они уходили, Алла что-то мне сказала на армянском, и это было приятно.
Кого из звезд еще встречал на Святой земле?
В какой-то понедельник, когда ресторан не работал, а я сидел за клавишами, слышу стук в дверь! Открываю шторы и вижу: тот же Олег, но теперь с ним София Ротару и вся её группа.
Понедельник – выходной? Ни поваров, ни официантов. Чем ты потчевал гостей?
Вызывать кого-либо из персонала было бесполезно! И я с беременной сестрой Софии Ротару, Аурикой Ротару, иду на кухню и начинаю готовить и раскладывать еду. Было неплохое застолье. Мы с Софией даже попели, а потом она сказала тост, в конце которого были слова: «Армяне и молдаване — братья»!
Думаю, что на этом твои встречи со звездами советской эстрады и искусства не закончились. В те годы Израиль был окном на Запад, реальной возможностью заработать валюту.
Грандиозным событием был ужин целого оркестра Владимира Спивакова. В моём баре был всегда марочный армянский коньяк, и Спивакову про это доложили. Мне пришлось угостить все 30 с лишним человек этим недешевым напитком. Коньяк был восемнадцатилетний выдержки под названием «Васпуракан» (Сержику удалось завести в Израиль несколько ящиков этого чудного напитка!). Как оказалось в оркестре «Виртуозы Москвы» было три армянина: виолончелист, альтист и скрипач.
Это после того, как евреи репатриировались в Израиль?
Нет, армяне всегда там работали. Маэстро Спиваков, демонстративно подняв бокал коньяка, на чистом армянском языке сказал такой хороший тост!
Откуда у парня армянская грусть?
Как оказалось, народного артиста СССР связывает с Арменией его жена-армянка, актриса и телеведущая Сати (Сатеник) Спивакова. Они познакомились в доме отца Сати – скрипача Заре Саакянца в Армении во время гастролей дирижера. Супруги живут вместе несколько десятков лет и растят двух дочерей.
Кто еще наслаждался кулинарными изысками твоего ресторана в Хайфе?
Покойный Коля Караченцов и Яник Левинзон, Тамара Гвердцители. А Бадри Джинашвили и Морис (грузинские певцы Израиля) приезжали очень часто.
Успех и процветание!
Не совсем так. Через несколько лет какие-то завистники решили поджечь мой ресторан, но всё обошлось, потушили, отремонтировали и я его продал.
Володя, когда ты переехал в США?
В конце 1999 года, имея десятилетнюю визу, я решил посетить Америку, и так получилось, что обосновался в Нью-Йорке и надолго. В 2000-м мы стали работать в зале Hill Crest Jewish Center. С помощью Димы Бангиева создали группу «Талисман». Она состояла из хороших музыкантов и певцов. Это, конечно, Наргиз Малаева, Павел Юсупов, Илоночка Полванова, Рафаэль Нисанов и другие. Со временем я выпустил первый диск «Талисман». Потом были рестораны «Ган Эден», «Эйлат» в Квинсе, «Севан» и «Встреча» в Бруклине.
Возвращение
Когда и почему ты вернулся на родину?
В 2014 году. Это было не моим желанием. Настояла Нина, моя супруга во втором браке, просто уломала. Здесь я стал работать со многими певцами и музыкантами. Долго не мог привыкнуть к системе, которая отживала свой век. Сейчас, после ряда реформ в Новом Узбекистане, стал жить интереснее. Но привыкнуть ко всему все равно сложно. Большей частью я нахожусь в студии, записываю, сочиняю музыку, создаю видеоклипы. В наше время границы, география уже не имеют такого значения, как было раньше. Интернет изменил и расширил возможности сотрудничества на расстоянии.
Что бы ты хотел пожелать землякам в Америке?
– Мира, добра, процветания, держать подальше детей от наркотиков и ЛГБТ и, конечно, развивать чувство юмора! Это гораздо лучше, чем смотреть сериалы, где плачут, стреляют, насилуют и убивают. Как сказал Аркадий Райкин, человек без чувства юмора – почти инвалид. Счастья и семейного благополучия в новом, 2024 году!
Спасибо.
Рафаэль Некталов