Социальный диагноз новых американцев бухарскоеврейского происхождения
Врачевание имеет особую, неповторимую нравственную притягательность. Это прежде всего состояние души того, кто посвящает себя докторской миссии, без явного преобладания меркантильных соображений, но с чёткой доминантой высокого стремления к добродетели во имя блага человека, его здоровья и качества жизни.
В современном высокоиндустриальном обществе, при сорока тысячах зарегистрированных профессий, есть три вечные, уверенно перетекающие из одной эпохи в другую и, вне всякого сомнения, способные сохранять эту тенденцию даже в отдаленной перспективе. Речь идёт о тех, кто лечит, учит и кормит, то есть о врачах, учителях и поварах.
Нет сомнений, что самый высокий подиум занимают эскулапы, при всей чрезвычайной сложности получения статуса лицензированного врача, трудности успешного выполнения профессиональных обязанностей и, не исключено, возможного разочарования в выборе, что, к сожалению, случается не так уж редко.
Идеальный шанс попасть в особый титулованный сонм врачей имеют те, кто с раннего детства живет в особой семейной атмосфере врачевания, в кругу близких людей, которые служат примером преданности своей профессии, для которых их работа ассоциируется не с обязанностями, не с унылым исполнением надоевших до чёртиков повседневных привычных действий, а превращается в своего рода культ, в главную цель жизни, мечту, удовольствие. Каждый успех в лечении пациентов становится неотъемлемой частью личного бытия.
Доктор Рита Голдвуг именно из этой категории американских врачей.
За свою более, чем тридцатилетнюю практику в Квинсе она добилась самых высоких профессиональных регалий и заслужила уважение у своих многочисленных пациентов.
Автор этих строк – один из них. У меня создалось впечатление, что у доктора Риты очень незначительное число новых пациентов, что в основном это люди, десятилетиями доверяющие ей своё здоровье. Мой стаж исчисляется тридцатью годами, с первого дня пребывания на американской земле.
Коренная москвичка, внучка и дочь врачей, из потомственного клана высоких профессионалов, Рита Голдвуг с самого начала осознанно связала свою судьбу с престижным 3-им Московским медицинским институтом им. Н.А. Семашко, путь к которому, как догадывается наш читатель, в силу известных объективных причин, не мог быть усыпан розами.
После успешного окончания института последовала практика в столичных медицинских учреждениях. Богатый опыт, а также врождённая семейная преданность врачеванию позволили доктору Рите быстро адаптироваться в американской профессиональной среде.
Успешно преодолев высокие барьеры местных обязательных тестов и пройдя трёхгодичную резидентуру, она получила заветный лайсенс на самостоятельную деятельность. Сколько это потребовало труда, таланта, бессонных ночей, безотказной бескорыстной поддержки семьи, напоминать излишне.
Так же, как и то, что высокий статус американских врачей, их особое место в табелях о рангах просто так, за здорово живешь, без самоотдачи любимому делу и бесконечных усилий ещё никому не выпадали, как манна небесная.
Хочу сразу же оговориться, что данный материал не преследует рекламных целей, поскольку доктор Рита в этом не нуждается. Идея провести интервью с ней давно зрела в моей голове, ибо сулила надежду высветить ряд волнующих меня острых проблем.
Среди многочисленных пациентов доктора немало представителей бухарской общины. Взаимоотношения между врачом и пациентом, особенно, когда они углубляются многими годами общения, как правило, выходят далеко за рамки чисто медицинских контактов.
Известный российский писатель и врач Викентий Вересаев, высвечивая важность духовной близости и взаимопонимания между пациентом и лечащим доктором, отметил, что «врач может обладать громадным распознавательным талантом, уметь улавливать самые тонкие детали своих назначений, и всё останется бесплодным, если у него нет способностей покорять и подчинять себе душу больного».
Забегая несколько вперёд, не могу не подчеркнуть, что абсолютное доверие и убежденность многочисленных пациентов доктора Риты в её высокой профессиональной состоятельности зиждется, помимо всего прочего, на длительной личной симпатии и привязанностях. Доктор великолепно осведомлена не только о строго необходимых деталях и тонкостях болезни каждого пациента, но и о сопутствующих обстоятельствах в семье, о характере тех отношений, которые в ней установились и многом ином.
Личность пациента, его внутренний мир, интересы, привязанности, переживания, беспокойства, тревоги, надежды и сомнения — весь этот спектр эмоций, судя по всему, не может не учитываться доктором при выработке стратегии борьбы с людскими недугами. Не случайно немецкий врач, философ и писатель ХХ века Альберт Швейцер с уверенностью и без обиняков утверждал, что «только профессия врача приносит действенную помощь людям».
При всей социальной успешности американской бухарской иммиграции, причём уже в первом поколении, в её среде достаточно широко распространена одна проблема, не дающая покоя многим. Она откладывает негативный отпечаток на самочувствие значительного числа добрых, трудолюбивых людей, чья жизнь, как говорится, полная чаша, но при этом они не испытывают должного удовлетворения.
Речь идёт о сложностях семейной жизни. Где, в чём таится корень этого вопроса, почему он оброс множеством острых шипов, не позволяющих теми или иными рациональными способами снизить накал страстей, которые до эмиграции в основном обходили наш этнос стороной?
Доктор Рита, в силу своей многолетней профессиональной близости к бухарскоеврейской общине, сумела приоткрыть завесу над рядом очень важных срезов этой весьма болезненной проблемы.
Послушаем ее:
Д-р Рита Голдвуг :
Мне думается, что главная причина той высокой социальной обеспокоенности вашей общины состоянием семьи в Америке, связана с тем, что традиционно этот вопрос всегда занимал доминирующие позиции в ментальности этноса. Семья всегда была для вас основой стабильности домашнего очага. Судя по фактам, несмотря на достаточную закрытость общины, она не смогла уберечь свои традиционные устои от воздействия местных веяний.
В. Кандинов:
Вы абсолютно правы. Семья в современном западном обществе утратила свой былой авторитет. Один лишь факт. Ныне продолжительность первого брака в США не превышает восьми лет. За последние годы треть детей рождаются здесь в неполных семьях. Широко распространены такие ранее неизвестные формы «семейных» отношений, как «гражданские», «гостевые», которые никого ни к чему не обязывают и сопряжены с безотцовщиной и разбитыми судьбами.
Р.Г.: — Насколько мне известно, ныне значительное число ваших молодых людей в возрасте от 23-х лет и значительно старше, вплоть до 40 – 45, годами не торопятся сделать решительный шаг и пойти под хупу. И это, естественно, беспокоит родителей и вызывает нервозную атмосферу в доме.
Причины самые различные, и каждая имеет свою неповторимую окраску. К примеру, дочь одних моих добрых знакомых, когда в очередной раз возникает разговор с отцом по данному поводу, дипломатично старается утешить раздосадованного родителя: «Что же вы хотите, папа, чтобы я пошла под хупу с человеком, который мне безразличен?»
Конечно, папа этого не хочет, но его любимой девочке пошёл 33-й год. Она добилась великолепных карьерных успехов, приобрела прекрасный двухбедрумный кондоминимум, успела вложить массу сил в подготовку к будущей счастливой семейной жизни. Но выбрать свою судьбу никак не торопится, хотя вокруг немало молодых людей, которые с радостью разделили бы с ней своё будущее.
В.К.: — Судя по моим доэмигрантским представлениям, явления подобного рода прежде особо не наблюдались. Приходил день, и молодые люди 23-25 лет, чаще с одобрения родителей, как правило, обретали семью, благополучие и устроенность, которые всячески поощрялись общественным мнением, что повышало имидж фамилии, тогда как трения и разлады, не говоря уже о разводе, воспринимались, как ЧП, о котором стыдно говорить на людях.
Нынче же выйти замуж – проблема, жениться – проблема, тогда как развалить семью не представляет никаких сложностей.
Р.Г.: — Мне думается, истоки это малоприятного явления заключаются в том, что мы оказались в социуме с очень различными материальными возможностями, но с неисчерпаемыми соблазнами. Многие молодые люди, и не только молодые, оказываются не всегда подготовленными к трезвому восприятию этой данности, к осмысленному пониманию, что между возможностями и желаниями человека существуют объективные противоречия, приносящие извечные, порой тяжкие проблемы, не только на социальном уровне, но и в личной жизни. И это расшатывает семейные устои.
Здесь очень многое зависит от семьи, от старшего поколения, от того, что видят и слышат молодожены от своих родителей, родных и близких.
Мне, к примеру, очень импонирует широко распространенная среди бухарских евреев устойчивая традиция, согласно которой дети каждую пятницу вечером или в субботу днем на обед к родителям, где обсуждаются очень многие задушевные вопросы с их сомнениями, доводами «за» и «против». Велика в этом роль синагоги, авторитет которой, насколько мне известно, в среде бухарцев весьма высок. А поминки, которые собирают по 350-400 человек! Это ли не солидарность общины?
В.К.: — Без сомнений, ибо лишь за последние 30-35 лет число бухарских синагог в одном только Нью-Йорке выросло с двух (одна в Квинсе и другая в Бруклине в конце 80-х годов прошлого века) до более сорока, что свидетельствует о справедливости вашего замечания. Позвольте мне задать вам ещё один очень важный вопрос: как вы оцениваете состояние здоровья своих бухарских пациентов и перспективы качества их жизни по мере всё большего приближения к почтенному возрасту?
Р.Г.: — Мои наблюдения дают серьёзные основания считать, что Америка дала своим новым американским гражданам бухарскоеврейского происхождения, как минимум, 10-15 дополнительных лет жизни. Даже мимолётный эмпирический взгляд свидетельствует о том, что среди моих пациентов значительно возросло число тех, кто пересёк в здравом уме и достаточно уверенной физической форме черту почтенного «королевского возраста», продолжая радоваться жизни, полной оптимизма и надежд на солнечное будущее.
Сегодня обыденным явлением стали золотые и бриллиантовые свадьбы, счастье рождения не только правнуков, но и праправнуков, а вместе с тем возможности всяческого содействия, не говоря уже о детях, но и внукам и правнукам в воспитании нового поколения.
В основе всего этого – семья. Мне навечно врезались в память слова некоего умудрённого опытом мыслителя: «Семья – это не главное. Это – всё!».
В.К.: — Согласен.
Р.Г.: — Семья требует огромных духовных и физических усилий, умения идти на компромиссы, не делать резких движений, особенно в отношениях с взрослыми детьми, не навязывать им своих решений и, конечно, терпения. Это, к слову, ибо я убеждена, что моим пациентам эти истины давно известны, а потому они с уверенностью идут по жизни, радуясь каждому очередному дню.
Здоровья Вам и благополучия, мои добрые друзья!
В.К.: — Огромная Вам благодарность, моя дорогая доктор Рита. Будьте всегда успешны, ибо Вы очень нужны людям.
Вильям КАНДИНОВ