Вячеслав Шатохин родился в 1961 году в Ташкенте. Его мать, София Назаровна Хотимлянская (1930-2019), была эвакуирована из Полтавы вместе с её матерью Марией и сестрой Слувой.
На Украину после 1945 г. они не вернулись, остались жить в Узбекистане. Вячеслав Шатохин закончил в 1983 году юридический факультет Ташкентского государственного университета, до отъезда в США работал в органах прокуратуры и в народном хозяйстве, на разных юридических должностях. С 2010 г. он возглавляет проект “Украденное детство”. По его мнению, уникальный опыт Узбекистана по приему и адаптации беженцев является достойным примером и предметом изучения, осмысления и подражания. Мой собеседник по праву гордится тем, что успел собрать обширный архив воспоминаний участников тех событий, которые разбросаны по всему миру.
Сегодня он живет в Нью-Йорке и делает всё возможное, чтобы о подвиге народа Узбекистана в годы Великой Отечественной войны не забывали.
– Вячеслав, расскажите, пожалуйста, подробнее о проекте, которым вы занимаетесь.
– Уже более 15 лет занимаюсь некоммерческим проектом “Украденное детство”, то есть периодом, который у ребятишек той поры забрала Вторая мировая война. Меня к этому подтолкнула история моей мамы. В 2010 году я пришёл к осознанию, что должен как-то отблагодарить узбеков, Узбекистан, представителей других национальностей за спасение целого этноса ашкеназских евреев. Если бы не Узбекистан, в Холокосте погибло бы не шесть миллионов евреев, а значительно больше. Своим активным трудом евреи потом сказали “спасибо” этой щедрой земле и этому хлебосольному народу. Отрадно, что в Узбекистане в те годы не было ни бытового, ни государственного антисемитизма, а местные жители делились с эвакуированными последним.
В. Шатохин с мамой С. Хотимлянской (Шатохиной), США
– Очень трогательно…
– В рамках проекта стал собирать воспоминания, документы, биографии, письменные показания на тот момент ещё живых свидетелей. Мне помогали мои родители, родственники. Я и сам родился в Узбекистане. Ташкент – моя родина.
В 2016 году от своего нью-
йоркского раввина Бински я получил благословение на работу в данной области. И он посоветовал сделать этот проект некоммерческим. Я и сам для себя решил, что коммерческим он не станет. С тех пор вышло два документальных фильма на эту тему. В 2016 году – “Большое сердце Ташкента”, а потом и кинокартина “Последнее лето детства”. За последнюю режиссёр Наби Раззаков получил орден “Дустлик” (“Дружба народов”). Свой проект я пропагандирую, как могу, на самом высоком, мировом уровне, рассказываю о нём в СМИ, снимаю об Узбекистане фильмы, посвящаю этой стране свои выступления. Мечтаю написать книгу на эту тему о величайшем гуманитарном подвиге узбекского народа в годы Второй мировой войны, но пока не нашел достойных соавторов.
– Значит, всё началось с вашей мамы…
– Да. Моя мама, София Назаровна Хотимлянская, 1930 года рождения, бабушка Мария, моя тётя Слува, другие родственники, которых уже нет в живых, осенью 1941 года были эвакуированы из Полтавы и назад уже не вернулись. Сначала они попали в город Камышлов Свердловской области. Но их там, мягко говоря, не очень ласково приняли, и вскоре дядя решил направиться в жаркий Ташкент, надеясь, что там их семье будет лучше. Так они и поступили: прибыли в Ташкент, пробыли там неделю. Потом попали в Фергану, где находились с 1941 по 1945 годы. А молодёжь стремилась учиться. По этой причине семья отправилась в Ташкент, где были высшие учебные заведения. Старшие девочки из семьи Хотимлянских выучились на юристов, моя мама стала экономистом.
Моя бабушка, Мария Наумовна Хотимлянская (Ровенская), выбралась из Полтавы с двумя детьми. С собою – два баула и ручная кладь. После тяжких дорожных мытарств они прибыли в Ташкент. Её муж Назар ушёл в ополчение, защищая Полтаву. Погиб. Похоронен в братской могиле. Над ним стоит памятник-стела. Бабушка часто вспоминала родные места. Осталась вдовой в 41 год, больше замуж не вышла. Тяжело работала, но не сломалась. Вырастила дочерей, помогла им получить высшее образование и дала путевку в жизнь. Поиски следов моего деда Назара (Семёна Эммануиловича) Хотимлянского не дали результатов. В 1941 г. ему было 43 года. Он родился в Елисаветграде (ныне Кропивницкий, Украина).
София Хотимлянская в возрасте примерно пяти лет, середина тридцатых годов
– Продолжим нашу беседу о вашем проекте…
– Хорошо. Свой международный проект я возил в 2020 г. в Париж, где в Доме Ротшильда была проведена Международная конференция по теме эвакуации в Узбекистан, вызвавшая в мире резонанс. На ней присутствовали представители многих посольств, пресса и выжившие польские евреи, спасённые в разных уголках Узбекистана. Также я обращался в “Яд Вашем”, чтобы признать эту землю Праведной, а радушный узбекский народ – народом-праведником. Но, к сожалению, гостеприимные узбеки и их государство – глубокий тыл, не оккупированный нацистами, – не подпадают ни под какую категорию критериев “Яд Вашема”.
“Вишенкой на торте” моих идей является мечта о создании первого в мире, самостоятельного музея эвакуации им. Софии Хотимлянской. Отмечу, что то, что я вам рассказал, лишь маленькая толика того, что происходило за эти 15-16 лет в рамках “Украденного детства”. Проект я полностью финансирую сам, никакой поддержки от спонсоров у меня нет. Но буду рад, если она появится.
– Сколько примерно евреев и откуда было эвакуировано в Узбекистан?
– Узбекистан в годы Второй мировой войны радушно принял миллионы людей, из которых 250 тысяч – ашкеназские евреи из Украины, Белоруссии, Латвии, России, Молдавии и Польши. Большинство оказавшихся в Узбекистане, были распределены на работу в различных отраслях народного хозяйства, на учёбу. Если накануне войны в республике существовало 106 детских домов на 12 тысяч воспитанников, то в 1945 году число детских домов выросло до 236, а их воспитанников – до 30 тысяч.
Трудящиеся Узбекистана за свой счёт организовывали интернаты и детские дома. Детским учреждениям уделялось особое внимание. Каждый детский дом был взят под контроль. Остаётся добавить, что значительную часть эвакуированных детей составляли евреи. Например, у знаменитого кузнеца Шаахмеда Шамахмудова, который усыновил 14 сирот, в семье росло двое еврейских детей. Большинство малышей разобрали многодетные узбекские семьи, и ни одного приёмного ребенка не вернули в детский дом.
О степени гостеприимства свидетельствует и тот факт, что многие после эвакуации остались в Узбекистане – так поступила и семья моей мамы. Узбеки делились с приезжими последним куском хлеба, выделяли им место в своих домах, пытались обеспечить работой. Каждый обогретый теплом узбекского дома сохраняет в своей памяти чувство благодарности к народу Узбекистана. И неудивительно, что я, сын эвакуированных и спасённых в годы войны, веду исследования подвига массового спасения узбекским народом эвакуированных в годы Второй мировой войны. Когда мы брали в США интервью у спасённых в Узбекистане, оказалось, что многие, несмотря на преклонный возраст, помнят стихи на узбекском языке.
– Понятно…
– Саиджон Курбанов – математик, живущий в Бухаре, мой друг, выяснил, что с начала Великой Отечественной Узбекистан принял 3 миллиона 200 тысяч беженцев. Он собрал в архивах Узбекистана карточки эвакуированных, оцифровал их, отсканировал и отправил в Музей Холокоста в Вашингтоне. Только представьте себе: Саиджон обработал 147 тысяч карточек на эвакуированных! Он рассказал, что пока у него не оцифровано и не отсканировано ещё 127 тысяч таких документов. То есть 270 тысяч карточек на эвакуированных, в каждой из них по 2-5 фамилий.
Известны и официальные советские данные о том, сколько всего человек Узбекистан принял во время войны, и так можно выйти на цифру 3 миллиона 200 тысяч.
Молодых людей, достигших призывного возраста, брали в армию прямо оттуда, из Средней Азии. Сколько евреев в итоге осталось в Узбекистане, сколько с наступлением мира уехало – не знаю, такой статистикой не располагаю. Мой проект посвящен только периоду 1941-1943 гг.
Семья Фейги, бабушки Софии Хотимлянской
– Какая из историй спасения вас поразила больше всего?
– Бухарский еврей из Самарканда Сион Худойдатов воевал, был много раз ранен. После очередной контузии лечился в госпитале. В коридоре он увидел плачущую медсестру, которая горевала, что её племянницу-сироту эвакуировали под Самарканд. Медсестра попросила Худойдатова: “Если выживете, найдите племянницу и помогите ей!”.
Фронтовик вернулся домой, и вместе с братом они нашли эту девочку. Племянницу медсестры приютила таджикская семья. Сион увидел девочку с 40 косичками, которая, кроме русского и идиша, свободно говорила на узбекском и таджикском языках. Сион забрал девочку в свой дом и воспитал в еврейской традиции. Сирота получила образование, вышла замуж, но всю жизнь почитала своих еврейских родителей наравне с таджикскими. Здесь вообще важно сказать о роли бухарских евреев в этом деле. Они выделяли места на своих кладбищах для погребения ашкеназов, потому что в Узбекистан приходили поезда и с трупами эвакуированных, не переживших долгую тяжёлую дорогу.
Шаахмед Шамахмудов (1890–1970), который в годы Великой Отечественной войны усыновил детей-сирот разных национальностей. Вместе с женой Бахри Акрамовой (1903–1987) проживал в Ташкенте и работал кузнецом в артели им. Тельмана
– Любопытно узнать подробнее о вашей идее создания Музея эвакуации им. Софии Хотимлянской. Каким вы видите это учреждение?
– Сама идея уже получила информационную поддержку в разных странах мира, в том числе в Узбекистане. Вижу это таким образом: для музея выделяется одно из исторических зданий в районе Центрального вокзала в Ташкенте, на который прибывали составы с эвакуированными. В соседнем с вокзалом музее железнодорожного транспорта можно найти старый подвижной состав, которым привозили беженцев. Еще есть возможность открыть музей в районе, где располагались службы по приёму детей, куда приходили простые узбеки из Старого города с просьбой отдать им этих ребят на воспитание. Одновременно мы с единомышленниками ведем активный сбор материалов, документов, экспонатов для будущего проекта – как в Узбекистане, так и за его пределами. У нас есть чёткое представление о том, как это сделать и где найти материалы. Предполагается, что данный музей будет современным, оборудованным различными интерактивными экспозициями. Думаю также, что он станет вести обширную работу по воспитанию молодёжи, исследовательскую деятельность, продолжать поиск материалов, участвовать в проведении конференций, издании научно-просветительских материалов по гуманитарной тематике.
– Как вы сотрудничали с Леонидом Тёрушкиным, заведующим Архивом Центра “Холокост”, где вы с ним познакомились?
– С Леонидом Тёрушкиным меня познакомила москвичка Елена Жилинская – неравнодушный человек и поисковик. Она занимается розыском родственников евреев – воинов Красной армии, чьи останки на местах сражений поисковики до сих пор обнаруживают и опознают, восстанавливая их имена. Елена нашла потерянные следы близких для нескольких семей, которые сегодня живут и в США. И они ездили в Россию на перезахоронения останков их родных и предков. Активно работал с Еленой Жилинской, также помогал ей с розыском семей в США и Канаде.
– Поговорим о документальном фильме “Последнее лето детства”, который был снят в рамках вашего проекта.
– Фильм был создан мной и кинорежиссёром Наби Раззаковым по моей инициативе и на основе материалов, ранее мною собранных. Кинолента повествует о судьбах еврейских детей, эвакуированных из европейской части Советского Союза и спасённых узбекским народом в годы Второй мировой войны. Она получила положительную оценку во многих странах мира. “Последнее лето детства” демонстрировался в Узбекистане, США, Канаде, Австралии, Израиле, Аргентине, Германии и в других странах.
Мы это сделали, создали фильм-документ, и он сейчас живёт своей жизнью, свидетельствуя о человеческой памяти, чувстве благодарности, об огромной отзывчивости и о гуманизме большого узбекского народа.
– Дорогой Слава, нисколько не умаляю всего сказанного вами. Если бы не Узбекистан, точно не было бы ни ваших близких, ни вас, это совершенно понятно. Но, наверное, найдутся скептики, которые, прочитав нашу беседу, скажут, что Узбекистан принимал беженцев просто потому, что так им было положено сверху, то есть по приказу властей. Добавят, что их принимали и другие республики. Поручили им сверху – и они приняли. Знаю немало воспоминаний людей, эвакуированных в Среднюю Азию, где дети и взрослые голодали, недоедали, страдали, кто-то из них прямо там ушёл из жизни из-за невыносимого голода, мучительно умирал в больницах от болезней, из-за нехватки лекарств и из-за отсутствия квалифицированных врачей. Это было, правда, в Таджикистане, в Киргизии. Но всё же… Что вы возразите таким людям, таким скептикам, какие контраргументы приведёте?
– Постараюсь подробно ответить на ваш вопрос. Во-первых, вы правы, у моего проекта есть много недоброжелателей и скептиков, даже врагов. Но мне бы не хотелось о них сегодня говорить.
Мне часто задают вопрос, почему именно Узбекистан – другие государства ведь тоже принимали эвакуированных. Дело в том, что я там родился и прожил почти до 37 лет, очень люблю свою родину. Во-вторых, безусловно, Узбекистан в годы войны не был безоблачным, беспроблемным, сытым оазисом. Но, рассказывая другим через свой проект о своей родине – с огромной любовью, с ностальгией и теплом, я прежде всего имею в виду сердечность и душевные порывы живших там людей, душу этого великого народа, то, как узбеки относились к приезжим. Антисемитизма на государственном уровне там никогда не было, по крайней мере, лично я никогда с этим не сталкивался. Что касается плановой эвакуации, то, разумеется, в Узбекистан она тоже направлялась. В Среднюю Азию выезжали заводы, фабрики, театры, киностудии, учебные заведения. Но, кроме этого, существовала и неорганизованная эвакуация в Ташкент, в другие регионы Узбекистана. На привокзальной площади столицы размещалось несколько эвакопунктов: центральный, госпитальный, детский. Они принимали и распределяли прибывающих детей и взрослых. Благодаря этому, площадь для эвакуированных быстро пустела.
Имеются также воспоминания писателя Корнея Чуковского, который описывает, что после прибытия поездов у этих пунктов никто долго не задерживался. Так как местные радушные жители молниеносно разбирали детей, прибывая за ними на тележках, на машинах, на повозках, кто на чём мог. Руководители узбекских городов и сел головой отвечали за каждого ребенка. Разумеется, в Узбекистане в те годы наблюдался высокий уровень преступности, и по-другому, с таким наплывом беженцев, просто не могло быть. И винить тут можно только войну.
– Убедили. Что сегодня наполняет ваши дни? Каковы ваши планы и цели на ближайшее время?
– Как уже сказал, уже 15-16 лет бьюсь над созданием музея эвакуации, это невероятно важный шаг для сохранения нашей исторической памяти, нашего прошлого. Это очень нужно, потому что уходит это поколение, а вместе с ним и память. А мы должны оставить всё это нашим детям, внукам и правнукам. Ещё один документальный проект, над которым ныне работаю, носит рабочее название “Узбекский ангел”. Он о потомках тех, кто принимал беженцев, половины из которых уже нет в живых. Ушла из жизни в 2019 году и моя мамочка. Постепенно покидают этот мир и другие герои моих фильмов. Конечно, при наличии средств всё это осуществляется гораздо быстрее и легче, но мне повезло. В моём проекте меня всегда окружали альтруисты – абсолютные бессребреники из числа друзей и единомышленников. Моими коллегами движет сама идея, а не желание заработать. Да, “двигать” идеи и проекты без денег тяжело, но лично для меня финансовый фактор никогда не был главным, потому что есть на этом свете какие-то святые, неприкосновенные вещи. При этом я имею благодарность от аппарата президента Казахстана за участие в международных конференциях по теме эвакуации, которые там проводятся раз в два года. Мои статьи на эту тему опубликованы в различных СМИ разных стран, в нескольких научных сборниках.
– Огромное спасибо за интересную, полезную беседу и за ваш труд! Желаю успехов и дальнейшего развития вашему проекту!
Комментарий Леонида Тёрушкина, заведующего Архивным отделом Центра “Холокост”: “С Вячеславом Шатохиным мы дружим и успешно сотрудничаем много лет. К счастью, смогли встретиться на открытии нашей документальной выставки “Холокост: уничтожение, освобождение, спасение”, открывшейся в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке в 2018 году. Вячеслав Шатохин уже поделился с нами значительным количеством очень важных интересных свидетельств бывших беженцев и эвакуированных в Узбекистан. Он собирает эти документы весьма кропотливо и внимательно. Действительно, давно уже пора выпустить отдельную книгу, посвящённую эвакуации евреев в Узбекистан и их жизни там в 1941-1945 гг. Кроме того, Вячеслав помогает в поиске материалов для серии сборников “Сохрани мои письма…”.
Письмо Н. Хотимлянского было опубликовано в 5-ом выпуске сборника в 2019 г. Там же помещена полученная от В. Шатохина фотография с письмом-запиской на обороте старшего лейтенанта А. М. Хацаревича, погибшего в марте 1943 г. Уверен, что наше плодотворное сотрудничество будет продолжаться”.
Для желающих связаться с нашим героем, оставляем адрес электронной почты Вячеслава Шатохина (Vyacheslav Shatokhin”): slavashat@gmail. com.
Яна ЛюбаРская
Москва