День театра
Юрий Моор-Мурадов
26 августа мы отметили Международный день актера. Мое общение с актерами в качестве драматурга всегда было предельно приятным. Расскажу немного об этом.
В 1982 году главный режиссер Самаркандского государственного драматического театра имени Чехова Александр Михайлович Гринберг позвонил мне:
– Юра, я помню, вы как-то приносили свою пьесу, в которой немного персонажей, и почти все – молодежь… Я не могу ее найти, вы не привезете мне экземпляр?
Ту свою пьесу я приносил Александру Михайловичу года за два до этого. Он, чрезвычайно занятой, как всегда, вежливо пообещал прочесть, но на этом все и закончилось.
Назавтра после звонка я опять принес ему в театр свою пьесу, и режиссер объяснил свой интерес к ней: он ставит чеховскую “Чайку”, в которой заняты все ведущие актеры – секретарь парткома, председатель профкома, председатель театрального общества, сплошь народные и заслуженные, спектакль обещает быть грандиозным и этапным для коллектива. Да вот беда – несколько молодых актеров остались без ролей, и нужно их чем-то занять, вот режиссер и вспомнил о той моей пьесе про молодежь. Я предполагаю, что он ее и не читал, только пробежал список действующих лиц.
Одно дело, когда ты сам приносишь пьесу в театр, другое – когда тебя просят принести. Александр Михайлович уже на следующий день позвонил мне: “Мы берем ее, устроим чтение на худсовете”.
Было много интересного между читкой и премьерой, об этом в другой раз, а сегодня, как обещал, об актерах. Точнее, об актрисе. В моей пьесе была одна старушка со смешными репликами. На эту роль назначили актрису, которая в чеховской постановке должна была играть во втором составе. Понятно, что репетировали с основным составом, а она сидела без дела.
Я убежден, что она не выразила восторга по поводу того, что ей придется играть в пьесе какого-то никому не известного Мурадова, да еще старушку – в ее 40 с небольшим, и поэтому неохотно взяла отпечатанную роль. И потом, уже после премьеры, она мне призналась:
– Я купаюсь в этой роли!
Старушка эта, соседка моего главного героя, услышала, что вот-вот начнется большая война, и запасается самым необходимым: при каждом появлении она тащит к себе то ящик мыла, то мешок соли, то короб спичек. Актриса сказала мне, что пришла в восторг от того, что ее героиня вместо “хозяйственное мыло” говорит “хозяйское мыло”.
– Такая женщина именно так и скажет! – объяснила она мне с горящими глазами.
А на премьере я заметил, что она удачно развивает свою роль. Вот она тащит огромный короб.
– Что у вас там? – спрашивает герой, предлагая свою помощь.
– Спички, – отвечает старушка, вытирая пот со лба. – Полгорода обегала, пока нашла.
– Но ведь они есть в любом продмаге! – удивляется мой герой.
– Нет, таких нет. Везде коробки́ из картона, а нужно из тонкой фанеры.
И в этом месте актриса добавила уже от себя:
– Можно вот так отломить тонкую полоску и поковырять в зубах! – и показала под хохот зала.
Разумеется, я сразу добавил эту ее реплику в пьесу.
Я думаю, что актриса в конечном итоге была счастлива, что играла в моей пьесе, а не в “Чайке”. Потому что тот спектакль по Чехову показали несколько раз, больше публику затащить не удалось, а моя комедия шла более сотни раз – на стационаре и на гастролях.
С днем актера всех причастных, знакомых мне и не знакомых! Без вас, без вашего огня, без вашего домысливания наши пьесы ничего не стоят.