Азизхан Ахмедов
Ташкент
В зале Белого дома, где хрустальные люстры отбрасывали золотистые блики на паркет, а воздух был пропитан ароматом специй и свежезаваренного чая, 6 ноября президент Дональд Дж. Трамп поднял пиалушку – тонкую фарфоровую чашку, традиционную для Центральной Азии, – и провозгласил тост за “новую эру процветания”.
Напротив него сидели пять лидеров – президенты Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Это был не просто ужин, а исторический саммит C5+1, отмечавший десятилетие американского диалога с регионом. Но в центре внимания оказался Узбекистан: страна, которая за одну ночь превратилась в “жемчужину” торговой дипломатии Трампа, с пакетом сделок более чем на $100 миллиардов, включая не только экономику, но и углубление сотрудничества в обороне, безопасности и разведке.
“Невероятная сделка!” – написал Трамп в Truth Social позднее тем же вечером, добавив, что Узбекистан инвестирует $35 миллиардов в ближайшие три года и свыше $100 миллиардов в следующие десять — в авиацию, в критические минералы, автомобилестроение и IT.
Для страны, чья экономика оценивается в $90 миллиардов, это не просто цифры: это билет в глобальную элиту, где американские инвестиции обещают модернизировать всё – от солнечных ферм в Каракалпакстане до IT-парков в Самарканде. Лидер Узбекистана Мирзиёев назвал Трампа “президентом мира”, “посланным небесами”.
Но за этим теплым ритуалом за пиалушкой чая скрывается жёсткая геополитика. Центральная Азия, этот “перекресток Европы, Азии и Ближнего Востока”, как выразился Трамп, богата тем, что Вашингтону нужно больше всего: ураном, редкоземельными металлами и нефтью. Узбекистан, с его 7 процентами мирового производства урана и сотнями месторождений лития и вольфрама, стал идеальным партнёром в “минеральной дипломатии” Трампа со стратегией, направленной на то, чтобы вырвать контроль над цепочками поставок из рук Китая, доминирующего в 80 процентах глобального рынка редкоземельных элементов.
“Это не просто чай, – сказал один из участников саммита, пожелавший остаться анонимным. – Это сделка века, в которой Узбекистан меняет вектор: от Москвы и Пекина к Вашингтону”.
С тех пор, как Трамп вернулся в Овальный кабинет, его подход “Америка прежде всего” проявился в полной мере. Саммит C5+1, запущенный Обамой в 2015 году в Самарканде, как платформа для диалога по торговле и безопасности, эволюционировал в инструмент экономического прогресса. Узбекистан, реформированный под руководством Мирзиёева с 2016 года –либерализация валюты, открытие рынков, IT-парки, – стал в этом процессе “локомотивом”.
Сделки, подписанные в Вашингтоне, включают: закупку 22 самолётов Boeing на $8 –10 миллиардов для Uzbekistan Airways; $1 миллиард от Traxys на добычу урана и вольфрама; $5 –10 миллиардов в зелёную энергетику с Plug Power для водородных проектов; инвестиции BlackRock и Citigroup в IT на $2 –3 миллиарда; плюс поставки сои и хлопка на $1–2 миллиарда. Это не только деньги: это интеграция в “Средний коридор” – транскаспийский маршрут от Китая к Европе через Узбекистан и Азербайджан, обходящий Россию и Иран. Трамп видит в нём альтернативу китайскому “Поясу и пути”, а Узбекистан –шанс на диверсификацию. В случае успеха торговля с США вырастет с $300 миллионов до миллиардов.
Однако экономика – лишь один из столпов C5+1. Второй – энергетика. Третий – безопасность, и здесь Узбекистан выходит на передний план с нарастающим военным и разведывательным партнёрством. В кулуарах саммита Трамп и Мирзиёев обсудили углубление сотрудничества в обороне, включая поставки оборудования на $40 миллионов через Foreign Military Sales (FMS). Узбекистан сочетает национальные средства с американским финансированием. Это часть более широкой программы: с 2025 года Вашингтон усилил тренировки для узбекских сил, включая Navy SEAL, а также поставки нелетального оборудования для пограничного контроля. Особо было отмечено партнёрство с Национальной гвардией Миссисипи – с 2019 года оно охватывает профессиональное военное образование, реагирование на чрезвычайные ситуации и совместные учения, в которых узбекские войска отрабатывают сценарии по борьбе с терроризмом и наркотрафиком. “Узбекистан – критический союзник”, – заявила адмирал Эрин Осборн из Пентагона, подчёркивая роль Ташкента в предоставлении воздушного пространства и базы во время афганской кампании, а также Northern Distribution Network для логистики.
Ещё глубже уходит сотрудничество спецслужб: обмен разведданными по угрозам от ИГИЛ и талибов, совместные операции по пресечению нелегальной миграции и контрабанды. В октябре 2025 года делегация под руководством специального посланника Серджио Гора и заместителя госсекретаря Кристофера Ландау посетила Ташкент, где обсудили “укрепление связей между правоохранителями, пограничниками и разведкой”, включая новые инициативы по кибербезопасности и борьбе с экстремизмом. Это не просто слова: в апреле 2025-го совместная операция по депортации 131 мигранта из Центральной Азии, финансируемая Узбекистаном, стала моделью “глубокой безопасности”, как отметила министр внутренней безопасности США Кристин Ноэм. Аналитики из Hudson Institute видят в этом “дипломатию силы”: Трамп использует разведку, как “прямую линию” к Белому дому, чтобы мониторить угрозы от Афганистана и Ирана, в обмен на технологии слежения и политическую поддержку.
Для Мирзиёева, бывшего премьера, превратившего Узбекистан из изоляциониста в “азиатского тигра”, – это триумф.
“Мы сочетаем американскую технологию с нашим потенциалом”, – сказал его пресс-секретарь Шерзод Асадов, подчёркнув, что Boeing модернизирует воздушный флот, а американские фермы помогут с хлопком – ключевой отраслью, где Узбекистан борется с наследием принудительного труда.
Но критики, включая правозащитников из Human Rights Watch, видят теневую сторону: в отчётах Госдепа США фиксируются аресты активистов, цензура СМИ и пытки в узбекских тюрьмах. Трамп, верный своему стилю “сделок, а не лекций”, обошёл эти темы – фокус на Boeing, уран и разведку, а не на демократию.
“Это прагматизм, – объясняет аналитик Hudson Institute Лукас Коффи. –Узбекистан даёт ресурсы и информацию, США – инвестиции и защиту. Права человека подождут”.
В кулуарах Белого дома, пока фоторепортеры щёлкали рукопожатия, разговоры переходили к большим ставкам. Россия, ослабленная Украиной, уже провела свой саммит в Таджикистане в октябре, призывая к “евразийской интеграции”. Китай, с торговлей в $66 миллиардов, усиливает BRI – дороги и трубопроводы. Трамп, попивая чай, намекнул: “Мы не позволим, чтобы Центральная Азия стала плацдармом для наших соперников”. Для Узбекистана это “многовекторность” на практике: баланс между тремя гигантами, где американские $100 миллиардов и разведывательные связи –самый соблазнительный сегмент.
На следующий день, 7 ноября, Мирзиёев улетел в Ташкент с новостью о безвизовом режиме для американцев на 30 дней – мелочь, но тем не менее символ открытости. Трамп, тем временем, твитнул: “Центральная Азия –чрезвычайно богатый регион. Теперь у них есть президент, который полностью вовлечён”. Чай в пиалушках остыл, но память о нем осталась в контрактах на столетие и секретных брифингах.
Вопрос в том, превратит ли это Узбекистан в хаб процветания или в арену большой игры, где ресурсы и разведка важнее, чем права. Пока что Ташкент празднует: чай с Трампом – это не просто напиток, это будущее.